|
|
|
Начало
В 1841 году чудный инструмент немецкого производства привез с Нижегородской ярмарки отхожий крестьянин села Истобенское Оричевского района Данила Нелюбин. Немало он слышал о гармони, в руках же не держал ни разу, а вот взял да и купил с разрешения отца. Только не долго тешил заграничный инструмент Данилу. Поломалась гармонь.
Снова поехал Данила в Нижний Новгород, взял инструмент с собой и обратился к гармонных дел мастеру Воронцову. Пока ремонтировал тот гармонь, Данила следил за каждым его движением. Не стал и мастер скрывать от пытливого паренька своих секретов. Научился у него кое-чему Данила. Ох и заело, ох и растревожило его это ремесло. Долгие зимние вечера просиживал Данила над гармошкой. Прикидывал, думал. Сделал ряд усовершенствований, механику инструмента освоил. И от той немецкой гармони ничего не осталось, кроме деревянных конструкций. К весне 1842 года в селе Истобенском появилась первая гармонь вятского мастера Данилы Нелюбина. И все в ней - от мехов до механики и голосов - Данила сделал своими руками. Вот вам и дата рождения первой вятской гармони, которой уже больше 160 лет.
Научился Данила не только гармони ладить, но и играть хорошо. И полетела слава о вятском мастере-кустаре по всей матушке России. И посыпались заказы отовсюду. Узнали вятскую гармонь и на Урале, и в Сибири.
Потом появились у Данилы ученики. Стали развиваться артели по производству гармошек, а позднее и фабрики. А в 1900 году на первой Парижской выставке вятские гармони получили самую высокую оценку специалистов Европы. Началось же все с него, Данилы Нелюбина. |
|
|
|
|
Судьба
У каждой гармони своя судьба. Одна - новенькая, простенькая, выпущенная конвейером гармонной фабрики, - стоит, пылится в углу. Берет ее хозяин в руки от случая к случаю. Другая - старенькая, потрепанная, сменившая многих хозяев, видавшая на своем веку и мороз, и жару, игравшая под блатной жаргон, под частушки-озорнушки, под пляски, впитавшая в себя пролитую по небрежности бражку... А третья - ладно сработанная мастеровым человеком, влюбленным в свое дело, словно поющая по задумке мастера, разрисованная причудливыми узорами-цветами, орнаментами, с вырезными боковыми решетками-выдумками. Такая отличается своей индивидуальностью от других гармоней неповторимостью оформления, несравненным голосом. Есть такая гармонь в нашем городе Омутнинске, гармонь с очень необычной судьбой.
Расскажу все по порядку со слов покойного уже ныне замечательного гармонного мастера Семена Ивановича Карманова, маленького, бойкого, с умной головой и золотыми руками.
В одной из деревень Фаленского района в сталинско-ежовские времена в большой пятистенной крестьянской избе проходило общее собрание колхозников. Обсуждали дела колхозные, а по окончании, как тогда водилось, пили колхозники горячую колхозную брагу, наливая ее из стоящего на железной печке посреди избы большущего чугунка (литая емкость). А жили в той избе-пятистенке два брата. Стены были оклеены старыми газетами. После собрания-пирушки, когда все разошлись, на одной из наклеенных газет на портрете Сталина кто-то то ли гвоздем, то ли шилом выколол глаза.
По доносу ли, по злой ли воле судьбы, но заявился уполномоченный НКВД, а к ночи обоих братьев увезла скрипучая телега, сопровождаемая конным энкавэдэшником в далекую неизвестность. Увезла от семей, колхозных раздольных лугов и полей. Узнали сельчане, что дали им сроку по 10 лет мотать. А через 5 лет пришла в деревню горькая весть, что где-то на Севере умер младший брат. К старшему же, Семену Карманову, судьба оказалась милостивей. Повстречался на колымских дорогах деревенскому гармонисту, любителю самому мастерить гармони, такой же заядлый любитель - начальник пересыльного пункта. Подружились они. И хотя кидала судьба начальника по калымско-магаданским "солнечным" краям, но всегда ухитрялся Яров-начальник переводить, перетаскивать за собой Карманова. И всячески поддерживал его, оберегая от голодухи и лишений.
Уважая золотые руки зэка, Яров сумел, изыскал где-то материал, а Семен изготовил своими руками гармонь, неизвестную еще тогда хромку - 25 на 25, восьмипланочную. Инструмент, сделанный (сработанный) Семеном Кармановым, отличался филигранной точностью и необычайно сильным и красивым звучанием. Мастер завершил свой труд в 1939 году. На 25 лет раскрутили сроки по статьям деревенскому гармонисту. Два с половиной десятка лет недоеданий, риска, унижений. Но живуч оказался Семен Карманов. Природа вложила в этого маленького роста человека крепкое здоровье, большую энергию, пытливый ум. Природная сметка, находчивый начальник да хорошая гармонь помогли Семену Ивановичу выжить, выстоять, перенести весь кошмар.
Настала та долгожданная пора, когда со своей неразлучной спутницей-гармонью вышел Карманов на свободу. А выйдя, гладил и целовал ее, спасительницу, кормилицу. Много рассказывал старый мастер про ту жизнь. Про зэков и начальников, вохровцев, подлых стукачей и суды-тройки, о голодных смертях.
Вернувшись в родную деревню, никого уже не застал он там. Сиротливо смотрели оконными да дверными пустыми проемами-глазницами нежилые, кособокие ветхие избы на бывшего когда-то хозяином человека. Зашел в свою покоробившуюся, скособоченную избу, посидел на почти вывалившемся внутрь избы пороге, пошарил глазами по стенам, по висящим кое-где выцветшим обрывкам обоев-газет, трепыхающимся на ветру-сквозняке. Вскочил и с остервенением начал срывать эти бумажки-лоскутки, сжимая зубы, проглатывая стоны-проклятия. А потом, подхватив свою неразлучницу, подался куда глаза глядят.
|
|
|
|
|
Так
сохраняют голоса
Попал он в Омутнинск. Начал работать гармонным мастером в артели инвалидов имени Островского (была такая на месте нынешнего стройтреста). Прознали про Семенову гармонь люди, нашлись гармонные фанаты, уговорили Семена Ивановича отдать гармонь, а взамен нарубили лесу и помогли поставить дом на ул. Урицкого. Тяжело расставался кустарь со своей любимицей, да что поделаешь, ведь жить как-то надо.
Так и занимался в артели ремонтом чужих гармоней, а на дому делал новые гармони и баяны. Свои, самобытные - кармановские.
Любил Семен Иванович выпить, особенно красненького винца. А за винцом, за бутылочкой великим был рассказчиком. Ох и интересно же было слушать мудрые его речи-рассказы. Из многих услышанных рассказов один и сейчас сидит в моей памяти. О том, как ездил Семен Иванович к знаменитому тогда гармонных дел мастеру Столбову.
Ездил, чтобы поделиться и перенять опыт, а в основном хотел выведать у вятского умельца секрет изготовления медных голосов, которые тот делал из меди старинных самоваров. Три раза ездил, но так и не раскрыл своей тайны Столбов, унес секрет в могилу. С обидой великой рассказывал об этом Карманов. Пробовал сделать такие голоса сам, "оттягивал", грел, как-то по-своему калил, держал в земле, в маслах и кислотах, но нужного звучания так и не добился.
Не так уж много сделал Семен Иванович гармоней да баянов, корпуса его гармоней были крепки, но не отличались особой красотой. На вид были они не ахти какие хорошие. Но голоса! Я много ездил по стране, порядком накрутил на колеса автомашин километров (и сейчас еще работаю, 48-й год водительского стажа пошел). Много гармоней и гармонистов видел, иногда и сам играл, но ничто не сравнить с кармановскими гармонями. Голоса этих гармоней - это разливистое, мелодичное, звонкое и приятное чудо. Вот про такую-то гармонь и говорят на Руси: на одном конце деревни заиграет - на другом плясать хочется.
|
|
|
|
|
Другая
жизнь
Не знаю точно, но где-то между 1956 и 1961 годами новый хозяин, такой же страстный любитель, поклонник гармони, музыкант, покойный ныне мастер Шипицын Андрей Федорович дал устаревшей кармановской гармони новую жизнь. Он одел ее в новый корпус и новый мех да еще умудрился, сумел втиснуть в корпус две новые планки. И стала эта певунья-гармонь десятипланочной.
С любовью и выдумкой чисто сработанный новый корпус он одел в узоры из нержавейки, серебра, целлулоида и меди. И стала эта гармонь гордостью Андрея Федоровича. Многие гармонисты считали да и сейчас считают за счастье поиграть на ней. И за такое время, играя на ветру, морозе и в помещениях, не потеряла она своего звучания. Ни один голос не сломался, не расстроился.
Семен Иванович Карманов прожил очень долгую трудную жизнь. Было ему за девяносто лет, но держал он корову, хозяйство, любил ходить по грибы. До сих пор, не в пример другим гармоням (не спорю, может, где-то и лучше есть), живут, играют, радуют душу русскую кармановские гармони. Наши, омутнинские. Только я знаю: в Омутнинске их 3 сестрички (а одна даже с заемами, когда нажмешь на одну кнопку-клавишу на восьмипланочной гармони, запоет сразу на 16 голосов) да один брат-баян, четырехрядный, редкий по тем временам инструмент. А один баян 9-планочный, белого цвета, я слышал, что он играл когда-то в Кировской областной филармонии.
Почти до последних дней, уже немощным стариком, плохо видящим и плоховато слышащим, подносил к губам своим выцветшим старый мастер продолговатые голосовые планки, дул, извлекая звук, определяя правильность тона.
|
|
|
|
|
Завещание
старого мастера
Не стало старого мастера, ушло из жизни то мастерство, то гармонное ремесло. Не осталось учеников-преемников, некому было продолжить славу омутнинских мастеров, омутнинской звучной гармони. Так пусть хоть судьба живых еще кармановских гармоней да баянов сложится удачно. Пусть они надежно и с чувством играют на радость людям, славя уголок России - землю вятскую, землю омутнинскую, славя оставленную о себе в гармонях память, имя и дело мастера-кустаря, талантливого самородка Семена Ивановича Карманова.
С 1961 года одна такая разливистая певунья-гармонь у меня. Перед смертью Андрей Федорович пригласил меня к себе домой и продал мне ее за 300 рублей. По тем временам деньги немалые. Угасающим, слезящимся взглядом с тоской великой смотрел, прощался второй хозяин с гармонью, отдавая ее мне, третьему. "Береги, - говорил, - храни, передай в надежные руки".
На правой стороне корпуса, когда мощно, с умом и вовремя, по-сибирски поднял пласт всех российских гармонистов наш уважаемый, рано ушедший из жизни Геннадий Заволокин, я старорусским шрифтом выложил серебром замечательные слова - "Играй, гармонь!"
Верой и правдой служит мне та гармонь вот уже более 40 лет безотказно.
В Кирове усилиями увлеченного гармонью человека Булычева Владимира Тимофеевича, руководителя областного клуба гармонистов "Тальяночка", очень уважаемого мною профессионала своего дела, в областном Доме народного творчества создан музей гармони. Так вот, когда уже руки мои, ум и рассудок совсем увянут, подарю эту мою любимицу-гармонь музею. Пусть новое поколение после нас с благоговением смотрит на это чудо и вспоминает тех, кто его сотворил.
|
|
