|
Начало
Омутнинский край... Суровая природа, малоразговорчивые люди и
бескрайние бескрайние леса... Проходили века, а поросшие лесом,
малоплодородные земли оставались неосвоенными земледельцами. Только
захожие охотники – предки удмуртов и пермяков - изредка навещали эти
места. Финно-угорские названия рек – Бисера, Порывай, Лупья, Лытка и
др. – красноречивое свидетельство об их первых обитателях
Верхо-Вятских и Верхне-Камских земель. Но во второй половине 16 века
и здесь появляются русские...
В середине 16 века, когда Аникий
Строганов получил земли по Каме и Чусовой, началось русское
заселение Верхне-Камских земель. Приход русских в Верхо-Вятские
земли произошел почти одновременно, в 1550-58 гг., когда Строгановы
основали Кай для защиты от пермяков, остяков, воти и сибирских
татар. Вскоре в Кай зачастили жители Хлынова (Вятки) для покупки
соли. Дороги до Кая от Хлынова (через Слободской), а затем из
Глазова стали основными магистралями русской колонизации в
Верхо-Вятских земелях. В 1581 году уже хорошо знали о
залежах здесь железа...
В 1580-90-е годы с благословления
преподобного Трифона в верховъях Вятки развернули активную
деятельность монахи Верховятского Екатерининского монастыря. В своих
грамотах 1589 и 1596 гг. царь Федор Иванович жаловал монастырь не
только «диким лесом» и«пустыми местами по реке Вятке до Белыя
речки», но также «соленою водою» и «железною рудою».
Так уже в те далекие времена вместе с соляными
варницами появились и примитивные домницы, предопределившие на
многие годы вперед судьбу Верхо-Вятских мест. В 1614 году
в жалованной грамоте царя Михаила Федоровича монахам Преображенского
монастыря (по-видимому, отпочковавшегося от Екатерининского)
впервые упоминается река Омутная. Незаселенная территория
(пустынь), даруемая царем монастырской братии простиралась «по
Вятке реке, вверх по обе стороны, до устья Белыя речки, а Белою
речкою с устья до вершины по обе же стороны на росчиску для пашни
под монастырский обиход; да по Вятке же реке озерка и дикие
паволочки от Высокого озерка с нижнего конца вверх по обе стороны с
Омутницей речкой до вершины, бобровая и рыбная ловля, от
Вятки реки до Волошницы волок ». Так, почти 400 лет тому
назад, стала складываться территория будущего Омутнинского района…
О первых центрах хозяйственной и
духовной жизни пустыни догадаться не трудно, зная, что в 18 веке
Преображенская пустынь стала называться Красноглинской волостью.
Действительно, до начала 1930-х гг. в селе Красноглинье (оно же
Никольское) возвышалась красивая Покровская церковь (каменная), а
находившуюся поблизости деревню Пермскую всегда называли
Монастыркой. Местные краеведы обратили внимание на такой факт. В 30
– 35 км южнее Красноглинья не так давно исчезнувшая деревня
Морозово также имела второе название – Монастырская. Но на этом
аналогии не заканчиваются. В 3 км от Морозово находилось церковное
село Бельско-Троицкое, исчезнувшее в 1930-е годы, когда Троицкую
церковь (также каменную) закрыли, а затем взорвали. Еще более
удивительно то, что рядом с Пермской и с Морозово находятся
деревни с одним и тем же названием – Ренёвские. Между тем в одном из
своих значений слово «рень, рени» означало пашню…
Практически все до недавнего времени
существовавшие деревни Омутнинского района, включая и существующие
ныне, значились в Ведомостях о селениях Вятского наместничества
за 1781 год. Основная их часть стояла на высоком правом берегу
Вятки и по тракту, связывавшему Кай с Глазовым. В 1882 году,
характеризуя своих прихожан, бельско-троицкий священник отмечал, что
крестьяне в его местах (Воронинская волость) «кротки и любезны», «в
домашнем быту опрятны», «к пьянству и преступлениям не склонны»,
«сострадательны к больным и бедным» и т.д. Совсем иную картину
рисовал его красноглинский коллега. Назвать своих прихожан кроткими
у него просто не повернулся бы язык. Практически все мужчины,
отмечал он, носят на поясе скобки (для топора) и ножны. Разборки при
помощи кулаков и кольев – нормальное явление, перерастающее порой в
коллективные драки между деревнями (например, на кладбище в семик).
Полы в домах моются редко. Временами хозяйка берет лопату и
убирает засохшие ошметки грязи. Красноглинцы (т.е. жители Пермской
волости) любят брагу, а вот бедным помогать не любят, считая, что
«семействам лежебок и пьяниц давать денег не следует». К немногим
положительным качествам прихожан священник относит гостеприимство.
Столь различные характеристики не есть следствие субьектиной оценки.
Указанные различия действительно имели место и зародились в далеком
прошлом…
Местное предание гласит, что еще в
конце 17 века хлыновский купец, некий Аверкий Тряпицын, на Чудовой
речке, близ впадения ее в Вятку, как-то умудрился построить плотину
и развернул производство железа в крестьянских домницах и
примитивных горнах. «Завод», размещавшийся в полуземляных деревянных
помещениях, был обнесен бревенчатым забором вышиной в полторы
сажени. Рабочие, не имевшие права покидать заводскую территорию,
ютились в земляных ямах – «чадовках». За ними следили надсмотрщики.
Над всеми стоял «прикащик» - беглый разбойник, которого все боялись
и звали Колдуном. Наказания, назначаемые им, были жестоки.
Твердое, ноздреватое железо, отправляемое на барках вниз по Вятке,
пользовалось спросом. Бунт рабочих привел к ликвидации завода, а
просуществовал он будто бы чуть более 4 лет. В еще одном предании
утверждается, что на месте Песковского завода когда-то добывала
железо шайка разбойников, а сам разбойничий притон («проходная»)
находился тут же, прямо на берегу Вятки. Строительство Песковского
завода было расценено ими как незаконное вторжение на их
территорию. 14 августа 1773 г. в пятом часу дня разбойники на 16
лошадях сделали набег на строящийся завод, захватив в качестве
заложника писчика (приказчика) Егора Ляпунова. Окончание этой
истории покрыто мраком неизвестности, но в конце 19 века старики
все еще надеялись отыскать разбойничьи вешлаки (выработанные
гнезда), наполненные рудой и оружием…
Обе истории так или иначе
свидетельствуют, что в прежние времена железо стоило дорого, и
обладание этим товаром приносило обогащение. В свою очередь добыча
руды накладывала сильнейший отпечаток на жизнь и быт крестьян. «Красно-глинцы
(т.е. копающиеся в глине – прим. авт.), - отмечал в 1882 г.
священник Симеон Спасский, - отличные рудокопы, и занятие это у них
весьма древнее и почти единственное. При благоприятных условиях
один работник зарабатывает в зиму на копке руды и ее извязке… до
50 рублей». Имея такие заработки, большинство крестьян высевали не
более трех пудов ржи на душу. Пахотные наделы их не были большими.
Работа в шахтах накладывала сильнейший отпечаток и на характер
людей, делая их более дерзкими и суровыми. Наоборот, в более южных
деревнях Троицкого прихода, где земледелие играло существенную
роль, наделы были больше, урожаи выше, а зимние заработки (за
доставку хлеба и углежжение) не превышали 15 рублей. Жители этих
мест были крестьянами по своей сути, а потому и характер имели
более мягкий, были более кроткими и добродушными…
К началу 18 века на территории
Омутнинского района уже зародились десятки деревень, хорошо
известные в дальнейшем названиями, а ныне исчезнувшие. В 18 веке
через большинство из них прошел Кайско-Глазовский тракт, другие
раскинулись по правому берегу Вятки, третьи – на Большой и Малой
Белым. Все они, числом около 60, во второй половине 18 века входили
в Красноглинскую волость Кайской округи Слободского уезда. Наличие
железной руды («корчажника») и сведущего в горном деле населения
привело к появление железоделательных заводов. Произошло это в 18
веке, когда в вятские земли стало поступать более дешевое
передельное железо с уральских заводов. В 1729 году на пути
уральского железа, которое шло в Слободской и Вятку через Кай,
встал Кирсинский завод. Основал его хлыновский купец гостиной
сотни Григорий Михайлович Вяземский вместе со своим сыном Карпом.
Спустя 30 лет его примеру последовали казанские купцы Келарев и
Ляпины, основавшие Пудемский завод. Красноглинские земли,
принадлежавшие монастырю, долгое время оставались лакомым, но
недосягаемым для заводчиков куском. Руду в них добывали, а вот
железоделательное производство налажено не было. Только в 60-е гг.
18 века, когда монастырские земли перешли в фонд государства, перед
заводчиками открылось долгожданное поле деятельности…
В наиболее предпочтительным положении
оказались люди богатого уральского заводчика тульского купца Антипы
Масалова, вовсю хозяйничавшие на реке Залазна (приток Белой).
Разведку и добычу здешних руд они начали еще в 1747 году. Не
отставал от них новый владелец Кирсинского завода – купец первой
гильдии из Великого Устюга Иван Курочкин. По его указанию
крестьянин с починка Холуйного Устин Москвин начал расчистку места
на правом притоке Вятки - речке Песковке. Строящаяся домна
значительно приближала кирсинцев к рудникам. Тогда же, в 1760-е гг.,
строительство крупнейшего завода на Белой Холунице и Климковке
развернул екатерининский вельможа - генерал – прокурор Александр
Иванович Глебов, который, не считаясь ни с кем, всерьез намеревался
прибрать к рукам все чернохолуницкие рудники. Владельцу
более десятка уральских заводов подполковнику Ивану Осокину
втиснуться в эту компанию было не просто. Но и ему удалось
обосноваться на реке Омутной, правда, при условии покупки еле
дышащего Пудемского завода...
Так на рубеже 60-70-х гг. 18 века
возникли заводские поселения, до сих пор определяющие судьбу
Омутнинского района, – заводы Залазнинский, Песковский, Омутнинский
и поселение рудокопов в Черной Холунице.
А.В.Гунбин,
март 2005 г.
При использовании материала статьи ссылка на
автора и сайт обязательна
|
